663200, Красноярский край, Туруханский район, город Игарка, 2-й мкр, д. 5
Наш адрес
+7 (39172) 22995
+79135872507
Контактный номер
+79135872507
Контактный номер
Публикации
24.11.2023
5 марта 1953 года для большинства жителей Советского Союза был днем великой трагедии. Траур задавил всех живущих в советской стране. Даже те, кто пострадал безвинно от системы террора, впали в состояние потерянности, обреченности и нескончаемого горя. Мне довелось совсем недавно пообщаться с Амалией Александровной Яковлевой, которая была сослана в район Игарки в октябре 1942 году вместе с другими немцами Поволжья. В необжитом месте Агапитово более 400 человек были выброшены на берег без пропитания, одежды. Жили в палатках, на каждого человека выделялось 300 граммов муки. На глазах Амалии Александровны погибли ее два брата – сначала самый маленький, ему был 1 год 3 месяца, потом и постарше – трех лет. В первую зиму умерших было так много, что их никто не хоронил, замороженные трупы лежали в отдельной палатке до весны. Я слушаю эту историю не первый раз, но только сегодня слышу признание: «Да, мы все плакали 5 марта 1953 года, мы думали, что все стали теперь еще несчастнее, что мы просто не сможем жить, ведь мы потеряли самого главного человека». В Игарке в этот день голосили, не переставая, гудки на лесозаводах. Неудивительно, они ревели не только в час начала работы и ее окончания, но и во время чрезвычайных ситуаций, возвещали о чем-то непредвиденном.
Этот день был тяжелым и для Лидии Платоновны Перепрыгиной, жившей в ту пору недалеко от Амалии Александровны по ул. Пролетарской. Для жителей Курейки и Игарки не было секрета в том, что она воспитывала сына, родившегося от И. Сталина – Александра Давыдова (свою фамилию ему дал новый муж Лидии Платоновны). Л.П. Перепрыгина никогда не афишировала свою связь со ссыльным Сталиным в Курейке, но и не стыдилась этого – она любила этого человека, знала, что он готов был ее взять к себе в Москву с ребенком, потому что гонцы приезжали не раз в Ангутиху, где она жила после выезда из Курейки. В день, когда умер Иосиф Джугашвили, она тоже горько плакала. В этот день рядом с нею были члены семьи Мельковых, приютившие её семью в 1950 году, когда она приехала в Игарку. Галина Фёдоровна Мелькова, старожил нашего города, рассказывает, что слезам не было конца. Был объявлен траур, дети несколько дней в школу не ходили.
Но этот мартовский день принес кому-то и нескрываемую радость. Не все из тех, кто пострадали безвинно по политическим мотивам и отбывали сроки в тюрьмах и лагерях, потеряли силу убеждений и веру в то, что наступит время суда над тираном. В этом смысле очень показательным является свидетельство бывшего политзаключенного Александра Альбертовича Сновского, которому к марту 1953 г. было всего 24 года, и 4 из них он уже провёл в лагерях Игарки и Ермаково: «Был я уже одним из бесконвойников на трассе от Ермаково, в 31-м лагпункте объекта №503 ГУЛАГа. Помню, солнышко яркое, март уже. Я на крыше крайнего барака: тут зона кончается, дальше идет дорога. Мой бригадир возчиков Арон Немцов летит мимо на санях и кричит мне: «Санька! «Ус» сдох!». Что тут началось в лагере! Кто «Ура!» кричит, кто шапки вверх кидает. Зона притихла, надзиратели и начальство ходили потерянные».
Известно, что с этого момента в стране все пошло по-другому, «несталинскому» сценарию. Дорогу Салехард-Игарка (тот самый объект № 503) просто перестали строить, а в октябре 1953 года и вовсе законсервировали. Так и осталась она недостроенной. Труд десятков тысяч заключенных остался невостребованным и забытым. Та же участь забвения постигла и еще одно «творение» сталинизма – музей И. Сталина в Курейке. История его создания и уничтожения так же интересна и показательна, как и история строительства дороги. Но если о последней написано немало (одним только Игарским музеем 3 книги), то о «пантеоне» не так много. Тем не менее, именно в этом году есть смысл вспомнить эту страницу истории – и в связи с юбилеем смерти Сталина, и в связи с 75-летием основания музея в Курейке, где вождь отбывал ссылку в 1914-1916 гг.
7 ноября 1938 года были завершены строительные работы на домике, в котором Джугашвили жил в Курейке. Восстановить историю этой постройки можно теперь только по газете «Большевик Заполярья», издававшейся в Игарке, и по Докладной записке директора Домика в Курейке Юрина Михаила Парамоновича, обнаруженной Л.А. Бирюковым в архиве нашей газеты. Нет ничего удивительного в том, что в этом архиве хранятся копии многих судьбоносных решений, постановлений, записок и докладных, к которым авторы хотели привлечь внимание прессы. Докладная М.П. Юдина была адресована в Центральный музей В.И. Ленина. А поводом для написания послужило, по мнению, автора то, что в Игарке недооценивалось политическое значение домика-музея. Директор просит «поставить вопрос в ЦК ВКП(б) о переводе домика Сталина в Курейке на бюджет ЦК ВКП (б) и под непосредственное руководство Центрального Музея В.И. Ленина».
Для историков подобный документ – действительно, находка. Ведь именно в нём содержится подробное описание того, как работал домик-музей. Он был открыт официально 7 ноября 1938 года. До 1936 года, сообщает автор докладной, домик находился без присмотра: с 1917-1919 гг. стоял пустой, затем в нём до 1922 г. находился магазин, позже в течение 1922-1923 г. здесь проживали сосланные, затем, до 1925 г., - работники графитного рудника. Длительное время (1925-1934 гг.) домик стоял пустой. С 1934-1936 гг. здесь разместилось правление колхоза и красный уголок.
Попытки организовать музейную деятельность в домике Сталина с 7 ноября 1938 г. не были удачными. С момента официального открытия до марта 1940 г. сменилось 4 директора. За этот период никто не удосужился даже установить точные даты приезда и отъезда Сталина из Курейки. На мемориальной доске значилось, например, что в этом домике Сталин жил с августа 1913 г. Как утверждает М.П. Юдин, им установлены точные сроки – прибытие 27 марта 1914 года, отъезд 19 декабря 1916 года. Новому директору музея удалось записать «14 рассказов и бесед местных жителей о жизни товарища Сталина в Курейке». Директору музея удалось настоять на том, чтобы все пассажирские пароходы Енисейского водного бассейна останавливались в Курейке. И уже в 1940 г. музей посетили 4.698 человек (в 1939 г. – 732). В докладной содержится также оценка того, в каком состоянии находится сам домик. Само здание было ветхим. Домик стоял всего в 20-ти метрах от берега, ежегодно вблизи размывало яр. Внутри была размещена мебель - подлинники, которые удалось сохранить. В комнате хозяев (было размещено) располагались 210 экспонатов, отображающих деятельность Сталина. Большинство из них – изготовлены собственноручно директором. Им же были подготовлены документы для проведения бюро Игарского горкома ВКП(б) от 18.03.1941 г. Кстати, докладная составлена непосредственно в г. Москве, куда он был командирован, видимо, с целью профессиональной и политической подготовки. Результатом общения с коллегами в Центральном музее Ленина и стала Докладная записка. И главной её целью было уйти из системы Наркомпросса, в которой оказался музей, под контроль центрального музея Ленина. История свидетельствует о том, что добиться этого не удалось. Но в послевоенный период музей получил совершенно новое развитие.
Если в 30-е годы была сделана попытка облачить мемориальный домик «в деревянный футляр для предохранения от порчи» (из-за футляра даже вырос второй этаж, что сильно выделяло постройку на фоне курейских избушек), то в 40-е годы появился просто грандиозный проект – новый музейный павильон. К тому времени Норильлаг обрел такую силу, что стал осваивать местные близлежащие территории, было его отделение и в Игарке. В Курейке решено было создать сельскохозяйственный участок, места оказались весьма благодатными для выращивания овощей. По сути Норильлаг выстроил новую Курейку – в 3-х километрах от старой. Работы были начаты летом 1943 года, строителями были заключенные (около 200 человек). (Здесь вместе) Рядом с жилыми домами и конторой расположился опытный участок по выращиванию овощей. И здесь же решено было построить новый музей Сталина. Красноярский профессор архитектуры А.В. Слабуха – пожалуй, единственный автор, который подробно с использованием архивных данных рассказывает нам правдивую историю о том, как это было. Ему удалось изучить архив Норильского горно-химического комбината и найти данные о том, как это было в действительности. Зимой 1944-45 гг. был проведен закрытый конкурс на эскизный проект дома-музея Сталина в Курейке. Было представлено 30 проектов, в нем участвовали даже заключенные. По итогам конкурса был издан приказ по Норильскому комбинату НКВД СССР от 30 января 1945 года, в котором говорилось: «1. Объявить благодарность с занесением в трудовые книжки и личные дела и премировать участников конкурса авторов-архитекторов: по вольнонаемным Непокойчицкого В.С., Миненко Л.В. – 2000 руб., Тороцко Н.Н. – 1000 руб., Хорунжего С.К. – 1000 руб., по заключенным: Пестова В.Д. – 250 руб., Мазманяна М.Д. – 150 руб., Кочара Г.Б. – 150 руб.» Приказом было назначено также «...вольнонаемным отоварить премии в размере 25%, продать указанным заключенным продуктов на 100 руб. каждому и пошить по суконному костюму». Лучшим был признан проект Хорунжего. В 1949 года было принято решение начинать строительство музейного павильона. И вновь в Курейку была отправлена партия заключенных. Это были опытные строители, и уже в 1952 году они завершили работы. В основе строения – металлический каркас, он сохранился даже сейчас, когда все здание сгорело. По углам видны также остатки кирпича. Но главный строительный материал все же – дерево. Стены – из толстых лиственничных плит, в основе фундамента – 200 лиственничных свай. Высокие оконные проемы занимали большую часть строения, поэтому солнечные лучи постоянно попадали внутрь помещения. Как отмечает А.В. Слабуха, при строительстве использовались передовые на тот момент технологии и материалы: покрытие здания выполнено по однопролетному каркасу без промежуточных опор, а в основе фундамента - монолитный железобетон и вентиляционные шахты для создания системы защиты вечной мерзлоты. Окна имели 3 слоя стекол, между ними циркулировал подогреваемый воздух, поэтому они не покрывались льдом. В целом, строение воспринималось как огромная сквозная арка (входная и противоположная стены были одинаковыми). Отсюда и появилась аналогия с римскими триумфальными арками, которые возводились в честь императоров или государственных деятелей. Неудивительно, что к концу прошлого столетия стало расхожим выражение «пантеон Сталина». Появился также миф о том, что он был построен из мрамора, как и десятиметровая скульптура, установленная на бетонном основании (на самом деле она была из гипса, в декабре 1961 года по решению бюро Игарского горкома партии она снесена и сброшена в прорубь на Енисее). Импозантность строению придавала искусная отделка. Стены имели штукатурку под красный гранит, под нею легко было обнаружить в 70-80-е годы сетку-рабицу... Легенды ходили и об особом освещении музея – якобы под сводом переливалось разными цветами северное сияние. На самом деле потолок был выполнен в форме плафона, его основание украшал лиственный венок, а также позолоченный бордюр, за которым были скрыты электрические лампы. Отражение лучей было необычным, воспринималось, видимо, как-то особенно. Кстати, в Курейке в то время только «пантеон» утопал в роскошном освещении – для него была выстроена специальная электростанция.
Внутри музея стояла избушка, при хорошем погожем дне солнце высвечивало её силуэт, и этот «дом-в-доме», конечно, выглядел необычно. В декабре 1961 года, как и статуя вождя, домик был разобран. С этого момента музей прекратил свое существование окончательно. Хотя известно, что уже в 1953 году посещение музея в обязательном, «приказном» порядке, прекратилось. Ведь для того, чтобы люди туда шли, необходимо было останавливать пароходы и организовывать выход людей с него. Другого способа доставки посетителей в это место просто не существовало. И всякие попытки организовать доступ туристов к этим местам даже в наше время наталкиваются на решение транспортной проблемы. С другой стороны, очевидцы – бывшие политзаключённые, свидетельствуют о том, что не только летом 1953-го, но и в 54-м и 55-м, будучи уже не в лагерях, а на поселении, они нередко позволяли себе прогулки, и из Ермаково приезжали в Курейку на экскурсии. Стали появляться даже иностранцы – их интерес к пантеону понятен. Мало того, почти все освобождающиеся перед отъездом тоже посещали пантеон, и конечно, не с благоговейным чувством, а совсем с другим, они приходили посмотреть на то место, где отбывал некогда ссылку ненавистный им «Ус», и куда он сослал и их. Неудивительно, что большинство сохранившихся фотографий пантеона сделано именно в период 1954-56 гг.
К 90-м годам пантеон являл собою уже жалкое зрелище. Это время отлично показал в своем фильме «А прошлое кажется сном» Сергей Мирошниченко (Свердловская киностудия). Разбитые стекла, обвалившаяся штукатурка, разобранный паркет... Стены исписаны вольными посетителями. Одни скорбят: «С его именем мы умирали...», другие выносят приговор: «Урок тиранам». Перед разбитым пантеоном словно врос в землю пьедестал, на котором стояла фигура вождя. Исчезли клумбы. И только ка¬надские ели, специально завезенные сюда, обосновались надолго, они давно переросли пантеон. Их темные ветви создали вокруг бывшего музея какой-то зловещий занавес. Особенно гнетущее, тяжелое зрелище производил пантеон издалека, со сто¬роны Енисея. Даже в погожий день силуэт темного здания, окруженный на фоне бледной северной зелени заморскими деревьями, выглядел чужерод¬ным для енисейских берегов строением.
В 1993 году наш музей провел экспедицию в район пантеона. Буквально через два года мы поняли, насколько своевременной была эта поездка. Остатки пантеона были кем-то подожжены. Узнали мы об этом от председателя сельсовета, причины поджога он назвать не смог. Вер¬сии довелось слышать разные, но ни одна из них не объясняет варварства и жестокости по отношению к тем, кто строил это здание. Восторжествовал уже в который раз и вандализм - не нравится история, или личность, или отношение к ним современников, значит, нужно уничтожить. Результат исторической безнравственности не заставил себя долго ждать - небылиц о «пантеоне» только прибавилось. Даже в учебниках истории стали писать о мраморной (а то и бронзовой) статуе и такой же лестнице, ведущей от берега к музею. Пошли разговоры, что есть желающие поднять статую со дна Енисея.
А в начале нового века была даже попытка возобновить работу музея Сталина в Курейке, рядом поставить паровоз с недостроенной дороги. Нашелся в 2006 году предприниматель, который решил организовать туристический маршрут в «Сталин-лэнд», заказал скульптуру вождя и попытался установить ее. Но здравый смысл возобладал, и сомнительные прожекты рассыпались. Скульптура была снесена в тот же день, когда ее установили. Так, изваяние вождя вновь было низвергнуто в месте его ссылки. Слава Сталина так и не достигла в далекой Сибири достойного апогея. Все случилось как-то «не до конца», без особого трепета и энтузиазма. На музей просто пожалели денег – он был деревянным, все остальное - имитацией. Железную дорогу строили отдельными частями, так и осталась она заброшенной сразу после 5 марта 1953 года, и доныне истлевает она среди топей и болот жуткими декорациями. Только вот жизни унесла совсем не бутафорские.
Мне много раз доводилось бывать и в Курейке, и на объектах бывшей Мертвой дороги. Нет сожаления о том, что не увековечена память о страшном явлении – сталинизме. Нет профессионального сожаления о том, что не сохранился музей Сталина. У меня всегда есть ощущение, что образ вождя растворился в собственной тени в наших сибирских местах. Когда я брожу по заброшенному поселку Ермаково, откуда варварами вывезены не только паровозы, но и всё оборудование (для кого-то – это лишь «металлолом»), я просто физически ощущаю присутствие людей. Они смотрят из развалившихся зданий, из-за разросшихся деревьев, которые скрыли теперь все кладбища и нехитрые погосты.
И еще меня не покидает безысходная, не имеющая объяснений горечь от человеческого безразличия к тому, что произошло с людьми, строившими музей Сталина и дорогу, к тому, что память о безвинно пострадавших и погибших здесь до сих пор не увековечена. Иногда приходит мысль о том, что в каждом из нас сидит по-прежнему боязнь какого-нибудь нового тирана, мы по-прежнему многого боимся, мы не свободны по-настоящему, сколько бы об этом ни говорили.
Нет смысла пытаться в мутной воде различить самую крупную рыбу. Так и в нашей истории – сколько бы ни старались искать приверженцы сталинизма идеал в своем образе вождя, на первый план все равно выходит трагизм самой эпохи того периода, неоправданная жестокость и массовый террор против собственного народа. Только проблема в том, что тиран – не Титан, не один он творил это, и все его помощники (а их миллионы) тоже, как правило, не из искренних идеологических побуждений сеяли зло. Наши родители, даже те, кто не жалует Сталина, не могут (и никогда не смогут) вычеркнуть его из жизни, ведь он – это и большая часть их собственной жизни. А мы, «просветлённые и продвинутые», не принимающие и отрицающие Сталина, что мы дали своим детям и несём своим внукам? Кому, каким богам возводим сейчас пантеоны?
Мария Мишечкина,
директор Музея вечной мерзлоты (1993-2013).
Дополнительные фотографии: Загрузить / Загрузить / Загрузить / Загрузить / Загрузить
